На огромных колесах повиснув,
дрожит эскалатор метро.
Я тоже дрожу, но пока сам держусь,
Мне пока что не нужен никто.
Может быть много кофе,
Может быть нервный срыв.
Я не понимаю, и ветер сдувает
Пепел с волос седых.
Так много черной отечески,
Но нечем быть на похоронах.
Слезы звенят, как пыль,
Ножи воспаленные, красные глаза.
Будущие наступают.
И все меньше знакомых мне есть.
И под старый хипокритический грипп
Бьются сердце с медлого кресла.
Мне не хватает позвов,
Чтобы бояться собственной смерти.
Я был бы рад узнать,
что есть от,
И меня ждут с белами черти.
Но я не верю в вечную жизнь,
И бог не верит в меня.
Я просто кромок органический, Слезы дышат менее,
чем нихуя.
Так много черной отечески,
Но нечем быть на похоронах.
Ножи воспаленные, красные глаза.
Будущие наступают.
И все меньше знакомых мне есть.
И под старый хипокритический грипп Бьются сердце с медлого кресла.
Сердце с медлого кресла.
Сипток с обморонами сложно,
Лишний воспоминаний нет.
Тесла-ра,
шиих чувствуют,
Любить радоваться не оставляет.
И гриппа плавит протез сердца.
Литкой кровью чьи-то бесходности От того,
что мы никогда не увидимся.